Святослав. Возмужание - Страница 86

Начальник посольства быстро переговорил с княгиней, и её согласие было получено. К каждой из лодий русов, кроме «Лебеди» княгини, подошло по небольшой скедии с греческими воинами. Опасливо оглядываясь на здоровенных лодейщиков и дружинников, византийцы бегло осмотрели лодии, удостоверившись, что в них, кроме товара, припасов и рабов, нет спрятанных воинов и оружия. Наконец, суда византийцев разошлись, давая русам пройти в обширный и спокойный залив, по обе стороны которого раскинулись многочисленные большие и малые причалы, какие-то строения, огромные каменные амбары, лёгкие навесы и цветные шатры, чего тут только не было.

– В Суд входим! – сообщил Славомир.

– А это что за башни? – обратил внимание Кандыба на каменные сооружения по обеим сторонам.

– В случае необходимости меж башнями протягиваются крепкие цепи, и тогда чужие корабли ни войти, ни выйти из залива не могут. Когда князь Олег их воевать приходил, греки тогда тоже Суд затворили. А Олег корабли на берег вытянул и повелел поставить их на колёса. И с попутным ветром двумя тысячами лодий подкатил под самые стены Царьграда. Завоевал все околицы, множество греков уничтожил и палат их белокаменных вместе с церквями. Так что цепи эти в случае чего – не помеха. А когда мы с князем Игорем сюда пришли, греки и затвориться не успели, – весь их Суд мы сожгли, монастыри и сёла Огнебогу предали…

– Такую красоту сожгли? – воскликнул Кандыба, указывая на прекрасные дворцы и храмы, что располагались выше по берегу и светились золочёными крышами, как бы подчёркивая свою исключительную отдалённость от всех этих амбаров, домов и домишек.

Славомир бросил на друга строгий, даже грозный взгляд.

– Змеиное гнездо надо уничтожать без жалости, иначе они потом всех своим ядом погубят. Греки, брат, для нас опасны. Я как-нибудь подробней тебе растолкую… Вишь, как испуганно зашебуршились, – ухмыльнулся Славомир, кивнув в сторону берега, – небось помнят ещё нас…

На берегу в самом деле наблюдалась некоторая суматоха, вызванная подходом столь многочисленных русских лодий, – бегали посыльные, появились вооружённые всадники, высыпал праздно-любопытствующий люд. Все пристально наблюдали, как русы, убрав паруса, неспешно входят в залив Золотой Рог, который и впрямь своими очертаниями был схож с плавным изгибом коровьего рога.

– Гляди, Славомир, мы без парусов почти, а плывём, – подивился Кандыба.

– Потому что тут течение, – пояснил охоронец, – оно-то нас и несёт.

– А кто ж тут живёт у берега? – снова спросил неугомонный Кандыба.

– Жилищ-то внизу немного, здесь всё больше склады великие и малые, лавки разные, харчевни, кузни, мастерские, ну и… – Славомир как-то странно глянул на товарища, – ещё, понятное дело, дома специальные, где для утех девок беспутных держат и каждый с той девкой возлечь может за плату.

– Как, – оторопело уставился на друга младший охоронец, – я сам сколько раз слышал от отца Григория, что это у них блудом называется и бог ихний за то наказывает?!

– Эге, брат, да ты что? – изумился теперь Славомир. – Не ведаешь разве, что греки издревле имели многих богов, которые такими же блудливыми были, и дивились несказанно, что наши русские мужья и жёны друг другу завсегда верны? Мне Яровед, жрец Яро-бога, поведал как-то, что они даже нашего бога Ярило себе взяли, только назвали его по-своему – Ярос, или Эрос, и у них он богом Блуда стал, то-то! И хоть теперь они единого Христа за Бога признали, опять же от иудеев взятого, только греки остались теми же греками, какими и раньше были, – хитрыми, чревоугодными и распутными.

Кандыба глядел на друга, моргая от недоумения и никак не разумея, шутит тот или говорит серьёзно.

– Эх ты, душа простая, – расстроился Славомир, – ты бы ещё про «не убий» вспомнил, нашёл кому верить, попу христианскому. – Он в сердцах махнул богатырской ручищей, будто разрывал невидимую вервь. – Оттого и реку я тебе, что гнездо змеиное изничтожить надлежит без всякого сожаления.

Меж тем лодии русов уже бросали якоря.

Начальник русского посольства вместе с несколькими послами, толмачом и духовником отплыли в малой лодии к берегу.

Перед заходом солнца посыльные возвратились с вестью, что сходить на берег никому не велено, кроме купцов, которые завтра могут отправиться в Русский двор, что уже много лет находится в монастыре Святого Мамонта, однако ночевать должны вернуться на корабли.

– Только отец Григорий в град ушёл, обещался завтра быть, – доложил главный посол княгине.

Ольга пригласила его в свою небольшую светёлку на корме и велела:

– Рассказывай!

– Похоже, мать княгиня, – помявшись, ответил посол, – своим нежданным появлением застали мы всех врасплох…

– Как – нежданным?.. Ведь и купцы византийские, и послы неоднократно мне приглашения от Константина передавали, а теперь, выходит, не ждали?

– Приглашения передавали, верно, – отвечал посол. – Но никто не предполагал, светлейшая, что ты сама так скоро явишься в Царьград. Всполошились греки, боятся, нет ли за нами какого подвоха…

Ольга задумалась. Выходит, не ждали её в царьградских палатах и в чистоту помыслов не верят. Отчего?

Княгиня вскинула очи на старого посла и встретилась с его взглядом. И в то же мгновение прочла в нём всё, о чём тот хотел сказать, но промолчал.

– Ладно, иди. Будем ждать… – отпустила она посланника.

Русичи не умеют искусно скрывать свои мысли. «А вспомни, Ольга, что творили тут муж твой и дядька, как жестоко сама с древлянами за смерть Игоря посчиталась, думаешь, неведомо сие грекам?» – так ответил Ольге взгляд посла.