Святослав. Возмужание - Страница 95

Наконец, вышли на открытую террасу, увитую виноградными лозами, откуда открывался чудесный вид на Константинополь. По всей террасе в красивых керамических и каменных сосудах произрастали разные цветы и диковинные растения. В развешанных между ними клетках пели и блистали оперением всевозможные птицы. Это было похоже на описываемый христианами рай, и Ольга не могла сдержать восхищения.

Константин остался доволен. Пройдя дальше по террасе, они оказались в самой широкой её части. Здесь стояли удобные диваны, скамьи и кресла с мягкими, расшитыми цветными нитками подушечками на них. На столике из белого мрамора лежала книга в золотом окладе, стояло несколько пузырьков и флаконов.

Император предложил сесть на широкий диван, с которого особенно хорошо были видны золочёные купола храмов, беломраморные дворцы, а дальше синела необъятная морская гладь.

– Твой сын с невесткой – такая красивая пара, – произнесла Ольга. – Сын похож на тебя. А девушек такой чудной красоты, как твоя невестка, я редко встречала…

– Феофано? Правда хороша? Я сам выбрал её для Романа, – отвечал Константин, не уточняя, где именно он её выбирал. – А как твой сын, – спросил он, чуть помедлив, – говорят, несмотря на юный возраст, Сфендослав уже настоящий воин и в походы ходит?

– Какие там походы, шалости да забавы мальчишеские, – махнула рукой Ольга и, чуть заметно волнуясь, произнесла то, что долго собиралась сказать: – Женить его надо, вот и остепенится, меньше о походах думать будет.

Константин ничего не ответил, только хитро прищурил бровь. А про себя подумал: «Понимаю, к чему ты клонишь, Ольга, да только пустое дело родниться с диким скифом, который, как доносят изведыватели, спит на голой земле и ест сырое конское мясо, а по неукротимой натуре одинаков с ужасными своими предшественниками – варягами-язычниками Игорем и Олегом. Как его может вразумить и подчинить византийская принцесса, если он не слушает даже родную мать. Нет, Ольга, у меня есть более приятный мне план…»

Не дождавшись ответа, княгиня поспешила перевести разговор на другое, обратив внимание императора на то, как в лучах заходящего солнца все краски отливали особенно мягкими, нежно-розовыми, пурпурными и оранжевыми оттенками, будто светились изнутри. Бесконечный простор моря и Великая Протока уже подёрнулись вдали голубизной, и Царьград медленно погружался в синеву предвечерних сумерек.

Однако для Константина сей град, и море, и небо являлись более чем привычными, а вот северная гостья несла в себе нечто новое и загадочное.

«Разница в возрасте не так велика, – думал император, поглядывая на княгиню, которая, казалось, была увлечена чудесным видом окрестностей, – она на несколько лет старше меня. На расстоянии, конечно, выглядела моложе, а вблизи видна каждая морщинка. Хотя какое это имеет значение для воплощения задуманного. В государственных делах ни красота, ни возраст значения не имеют. Для наслаждения женской красотой и совершенством тела существуют многочисленные прекрасные наложницы».

Сам Константин к пятидесяти двум годам был довольно плотен и страдал одышкой, как всякий пресыщенный человек, обильно потребляющий вино, яства и ведущий малоподвижный образ жизни. Его волосы были густо перевиты серебряными прядями, которые царедворцы едва успевали подкрашивать, – божественный император не может являться подданным седым и старым. Посему всякие притирания и умащивания были для него столь же привычны, как и для женщин. И это давало определённый результат. Но особую черту молодости придавали императору глаза, в чьих чёрных пронзительных зрачках блистали живой ум и любопытство.

– Благолепен твой стольный град, Константин! – не скрывая восторга, молвила Ольга. – Красив и богат, устроен с умом и расчётом…

– Ты достойна царствовать в граде сём вместе с нами, – услышала она странным образом изменившийся голос Константина.

Ольга на мгновение смешалась, не зная, как понимать сказанное. Повернулась к толмачу, затем опять перевела вопросительный взор на императора и встретилась с тёмной глубиной его очей.

– Велика и богата земля византийская, – продолжал Константин, в упор глядя на Ольгу, – сильна и обильна держава Русская, много в ней храбрых воинов. Что, ежели бы соединились эти две силы? Не было б им в поднебесном мире никого равного!

Опять возникла неловкая пауза. Ольга всё ещё не могла понять, куда клонит император и что ей нужно ответить.

– Ты хотел бы… соединить… наши народы? – осторожно заговорила княгиня, проверяя, верно ли она уразумела сказанное, и возгораясь в сердце надеждой, что сейчас император предложит союз какой-либо принцессы из своего порфирородного семейства с её сыном. Неужто свершится задуманное?

– Да, великая! – Константин заговорил горячее, придвинулся ближе, и его рука мягко сжала запястье Ольги. Волнение ощутимо пульсировало в подрагивающих кончиках пальцев другой руки, которыми он слегка постукивал по беломраморной поверхности столика. – Я никогда не встречал, Ольга, столь мудрой женщины, как ты! Мы разумеем друг друга без слов…

У княгини в висках застучало. Её начал волновать сей странный, принявший необычное направление разговор.

– Поэтому я предлагаю тебе, мудрейшая и справедливейшая из женщин, – бархатно лились из уст императора неожиданные слова, – соединиться со мной в христианском браке. Патриарх Полиэвкт обвенчает нас в Святой Софии…

Ошеломлённая Ольга порывисто встала и несколько минут стояла недвижно, потому что в очах потемнело, и она замерла, чтобы не упасть на мраморный пол террасы.